1. Любовь - универсалия культуры субъектного ряда, фиксирующая в своем содержании глубокое индивидуально-избирательное интимное чувство , векторно направленное на свой предмет и объективирующееся в самодостаточном стремлении к нему. Л. называют также субъект -субъектное отношение , посредством которого реализуется данное чувство. Для носителя Л. она выступает в качестве максимальной ценности и важнейшей детерминанты жизненной стратегии, задавая специфическую сферу автономии: нельзя произвольно ни вызвать, ни прекратить Л., ни переадресовать ее на другой предмет. Атрибутивным аспектом Л. является особый эмоциональный ореол ее носителя, выражающийся в душевном подъеме и радостной окрашенности мировосприятия. Л. является сложным комплексным феноменом, поскольку возникает в пространстве соприкосновения противоположных начал: индивидуального и общесоциального, телесного и духовного, сугубо интимного и универсально значимого. Такой пограничный характер феномена Л. породил в истории культуры многочисленные типологии ее форм, построенные на основании различных критериев. Так, древнекитайская типология Л., основанная на критерии ее предмета, включает в себя широкий спектр видов Л. от эротической влюбленности, чадолюбия и патриотизма до меломании и "Л. к небу, усеянному звездами". Классической типологией Л. по критерию формы ее проявления является античная типология, различающая такие виды Л., как филия , сторге , агапе и эрос . Из всех типологий Л., предложенных в историко-философской и культурной традиции , наибольшую роль в развитии европейского самосознания сыграло дихотомическое разделение Л. на Земной? Узнать в Словаре Ожегова. Земной - это...'>земную (грешную) и небесную (праведную и святую). Такое разделение характерно именно для западной культурной традиции и наложило на нее неизгладимый отпечаток. Исходно европейская культура в своей трактовке Л. не отличалась от других культурных традиций: Л. мыслилась как особая мировая сила , играющая важнейшую роль в организации мироздания. Проблема возникновения мира разрешается в креационных мифах посредством сюжета об изначальной (или возникшей из изначального Хаоса ) божественной брачной паре, прародителях Вселенной. Богиня-мать в данном случае, как правило , отождествляется с землей (реже - с морем), супруг - с небом : Гея и Уран в древнегреческой мифологии, Герд и Фрейер в скандинавской и т.д. Сакральный брак неба и земли интерпретируется как порождение оформленного мира (пространства между ними). Богиня Л. (древнеиндийская Лакшми , древнегреческая Афродита и др.) возникает как персонификация этого процесса . Так, возникновение Афродиты из пены морской связывает ее с водной стихией, т.е. женскими силами плодородия и созидания; отнесенность же к мужскому началу (море вспенивается от крови оскопленного Урана) делает Афродиту причастной к животворной мужской силе. Афродита олицетворяет сам процесс сакрального брака, т.е. творения мира. В античном пантеоне она не просто персонификация Л., но Л., отнесенной к сакральной паре прародителей мира, мыслимой как креационная сила. Эрос в архаической мифологической традиции трактуется в качестве одной из космических протопотенций (наряду с Хаосом и Геей) и персонифицирует тот важный момент созидания, который мы сегодня назвали бы целеполаганием. Более поздняя мифологическая традиция делает Эроса сыном Афродиты, аналогично тому, как Кама , трактуемый в ведийской мифологии как "саморожденный", в более поздней традиции выступает как сын Лакшми. Подобно Эросу, он олицетворяет векторный аспект Л. как творчества (стремление, влечение , желание ). Раздвоенность образа Эроса и Камы соответствует расслоению базовой мифологемы Афродиты и Лакшми. Как в Древней Греции, наряду с богиней Л., возникшей в акте космогенеза, фигурирует и другая Афродита - дочь Зевса и Дионы, так же и в Древней Индии Лакшми, с одной стороны, всплывает из первозданного океана на цветке лотоса , а с другой - появляется гораздо позднее как дочь Бхригу и Кхьяти. Такой семантический сдвиг связан с интерпретацией мифологическим сознанием такого феномена, как время . Для архаической его трактовки было характерно разделение времени сакрального, отраженного в креационных мифах, и профанного, события которого проецируются на время сакральное . Это проецирование обусловлено рассмотрением мирового процесса как цепи сменяющих друг друга эпох: пройдя круг , мир оказывается перед лицом катастрофы, и поддержание сложившегося миропорядка требует реконструкции креационного акта . Такие реконструкции (сакральные даты календарных праздников) регулярно возвращают вектор из прошлого в будущее к мифологическому времени креационного акта. Таким образом, космический брак неба и земли периодически воспроизводится в календарную дату, а значит вновь и вновь возрождаются все его атрибуты и персонификации - в тем числе и богиня Л. В результате наложения оформляющейся линейной временней схемы на этот циклический процесс повторяющиеся события сакральных циклов выстраиваются в хронологическую последовательность. В рамках античной философии происходит дальнейшее расслоение образа Афродиты, т.е. дифференциация понятия "Л.". Важнейшую роль сыграла в этом процессе философская концепция Платона . Основными компонентами креационного процесса выступают в его концепции "то, что рождается, то, внутри чего совершается рождение, и то, по образу чего возрастает рождающееся. Воспринимающее начало можно уподобить матери, образец - отцу, а промежуточную природу - ребенку" ( Тимей , 50). Однако мировоззренческие акценты позднеэпической культуры обусловили доминирование в креационной структуре мужского начала : креационный акт стал пониматься как деятельность , субъектом которой выступает мужское начало (активное, а значит - целеполагающее). Отцовский принцип выступает у Платона носителем цели генезиса , т.е. образа ( идеи ) будущего продукта, ибо оформляет вещи по своему образу и подобию. Мир идей-образцов тождественен с небом постольку, поскольку относится к мужскому началу; доминирование идеальных образцов над земными вещами выражает не идеалистические, но лишь патриархальные взгляды. Постичь мир совершенных идей, пребывая среди сотворенных подобий, можно лишь посредством приобщения к тем телесным предметам, где образы воплощены наиболее адекватно, т.е. к прекрасным. Подняться до царства нетленных образцов может лишь влекомый Эросом. Платон строит свою знаменитую лестницу Л. и красоты: от единичного прекрасного тела - к прекрасным телам вообще - затем к красоте души - затем к наукам и т.д. - "до самого прекрасного вверх" (Пир, 211с). Платоном поставлена последняя точка в семантическом расслоении понятия Л.: Л., ведущая человека по первым, доступным большинству, ступеням означенного восхождения, он называет Афродитой Пандемос (Всенародной); поднимающую же на вершину упомянутой лестницы, к самой идее прекрасного, - Афродитой Уранией (Небесной). Аналогичные философские модели могут быть обнаружены и в других культурных традициях, как, например, полная семантическая параллель платонизму в учении о бхакти ("Бхагавад- марга "). Однако семантическая раздвоенность образа Лакшми в философском умозрении не породила в восточной культуре двух взаимоисключающих трактовок Л. В европейской культуре это тоже произошло не в хронологических рамках классической античности: эстетический идеал калокагатии, характерный для классического полиса , задавал установку на изначальное единство и имманентную гармонию тела и духа. Грек любил и - был он счастлив в своей Л. или нет - не терзался вопросом о ее природе и сущности (см. произведения Сафо, Архилоха, Гелиодора, Лукиана и др.). Греческий роман - это всегда история преодоления сугубо внешних препятствий (Харитон, Лонг, Гелиодор - ср. с личными письмами А. Блока или В. Соловьева, чье содержание центрировано проблемой интерпретации Л. как внутренним препятствием между любящими). Оформление двух взаимоисключающих аксиологических трактовок Л. в европейской культуре правомерно связывать с эволюцией неоплатонизма . Согласно Плотину , "всякая душа - Афродита", ибо причастна обоих (и дольнего, и горнего) миров. А поскольку речь идет о божественном восхождении, постольку - в платоновской терминологии - душа мыслится именно как Урания, небесная. Пандемос же, оказавшись отлученной от божественного восхождения, приобрела аксиологически негативную семантику: "при восхождении души к Богу она имеет небесный эрос... здесь же она становится низменной подобно блуднице" (Плотин), семантическая раздвоенность образа Л. дополняется раздвоением аксиологическим, что радикально трансформирует платоновскую лестницу Л. и красоты: эрос ведет по ней человека вниз. Понятийные структуры неоплатоников послужили фактически готовым инструментом для выражения идей христианской аскезы. Фома Аквинский окончательно расставляет "точки над i", полагая чувственную Л. несовместимой с добродетелью . Христианской ортодоксией жестко противопоставлена возвышенная жертвенная Л. к Господу (Л. небесная) и Л. земная, рассматриваемая лишь в аспекте греховности. Эта антитеза серьезно сказалась на дальнейшем развитии европейской культуры, задав попытки ее преодоления в качестве важнейшей доминанты эволюции европейского искусства, европейской морали и европейской философии. Все многообразные стратегические модели разрешения данной проблемы, предложенные европейской культурной традицией, могут быть объединены в четыре большие группы. 1. Модели, декларативно постулирующее гармоническое единство тела и духа и восполняющие концептуальную недостаточность пафосностью своего претворения в жизнь . К таким моделям может быть отнесена ренессансная парадигма истолкования Л., дерзнувшая в условиях христианского культурного контекста прокламировать тезис о безгрешии плоти в качестве аксиомы. 2. Модели, пытающиеся органично вписать в христианское мировоззрение идею одухотворенности земной Л. К таковым можно отнести позднее францисканство (в частности, его Провансальскую "книжную школу"), где феномен красоты рассматривался как свечение божественной благодати Творца в творении (своего рода "перевод" платоновского эстетизма на язык теологии). 3. Периферические (по отношению к ортодоксии) модели, пытающиеся с помощью сложных семиотических построений "легализовать" феномен телесности, задав ему особую, символическую интерпретацию. Сюда относятся: трактовка эротического вектора Л. как принципиально асимптотичного и незавершенного (куртуазная концепция "amor-entrave"), погружение эротических сюжетов в особое игровое пространство (поэзия трубадуров), корреляция Л. и ратной славы (Л. как награда за подвиг в северофранцузском рыцарском романе "артуровского цикла "), культивируемые в поэзии спекулятивные формы эротической лирики (монастырская литература Овидианского возрождения), а главное - сопряжение Л. со стремлением к знанию истины и к истинному знанию (повсеместно - от ортодоксальных мистиков до сожженного ортодоксами Бруно). 4. Особое место среди рассматриваемых попыток преодолеть разорванность представлений о Л. в европейском менталитете (а стало быть, и разорванность самого этого менталитета) занимают модели, предлагающие отказаться от попыток такого преодоления. Подобная позиция может, на первый взгляд, показаться экстравагантной, на деле же она базируется на мужестве не закрывать глаза на наличие упомянутой разорванности, не уповать идиллически на беспроблемное исчезновение аксиологического дуализма в интерпретации Л., а пытаться выстроить стиль и образ жизни в условиях конфликтного миросозерцания. Формы таких моделей весьма различны: от интеллектуалистских концепций рафинированных философов (типа Декарта) до страстных воззваний пламенных проповедников (типа Савонаролы). Ни одна из названных программ не решает в полной мере задачи создания непротиворечивой и нетравмирующей концепции Л. как целостного феномена. Проблема противостояния телесного и духовного аспектов Л. дает о себе знать и в рамках философии 20 в. С одной стороны, в 20 в. широкое развитие получает натуралистическая традиция интерпретации Л.: пансексуализм классического психоанализа , концепция невротизма Райха, теория "биологической недостаточности" человека Гелена, трактовка Плеснером телесности как сферы реализации человеческой сущности, трактовка эроса как фундаментального феномена (наряду с властью , игрой и смертью ) в феноменологической антропологии Э.Финка, концепция нейрофизиологического детерминизма Рорти и др. Однако столь же ярко представлены в философии 20 в. и альтернативные концепции, продолжающие традицию трансцендентализма в интерпретации Л. Так, в концепции Тиллиха, Л. оценивается как связующее звено между сакральной и профанной историей: "вспышка" сакральной истории в профанную, открывающая подлинный смысл повседневных событий, требует кайроса , т.е. выдающегося, масштабного деяния, обнажающего сакральную подоплеку повседневной событийности. Большой кайрос - это грандиозный и радикальный исторический поворот; малый кайрос - это такое отношение человека к человеку, в котором сквозь ткань профанного отчетливо светится сакральная основа, по своему значению и роли в истории он равнозначен большому кайросу. Аналогично, в рамках тенденции аджорнаменто Л. рассматривается как личностно-созидающая сила ("новая антропология " Р.Гвардини, " философия интегральности" М.Ф.Шакка). Сюда же примыкает и концепция Шелера, в понимании которого Л. является тем инструментом, с помощью которого возможно постижение глубинных надвитальных ценностей, отличающих личность от так называемого "эмпирического индивида ". Современная философия постмодерна предлагает радикально новую стратегию интерпретации Л. Прежде всего, она включает в себя программу декогнитизации Л., основной пафос которой заключается в отказе от классических парадигм "Л. к знанию" и "знания посредством Л." (П.Слотердайк). Радикально новую ориентацию получает в постмодернизме и семиотический подход к феномену Л. Структурный психоанализ выявил языковую артикулированность бессознательной сферы, что было оценено в качестве обоснования символической природы желания (Лакан). На этой основе в постмодернизме оформляется философия "новой телесности": " телесность текста " (Р.Барт), " мышление интенсивностей" (Лиотар), " игра сингулярностей" (Батай). В рамках философии "новой телесности" бессознательное оказывается естественным, но не органическим, а желание телесным, но вне физиологии. В терминологии А.Шеридана, если классика была культурой аппетита, то постмодерн - культура неутоленности (ср.: "мышление соблазна" у Бодрийяра и "философию желания" Делеза и Гваттари). Контуры новой парадигмы интерпретации Л. очерчиваются в современней философии постмодернизма на стыке таких тенденций, как постмодернистское переосмысление феномена взаимопонимания в контексте субъект-субъектных отношений (Батай, Бланшо, Ф.Джеймисон, Эко), новая - расширительная - трактовка дискурса как средства коммуникации (от Хабермаса к Гоулднеру), синтетическая тенденция в развитии экзистенциальной и психоаналитических программ в современной философии (концепция "бытия-друг-с-другом" как нераздельного и неслиянного у Бинсвангера), разработка игровых моделей человеческого существования в современной антропологической феноменологии (от Хейзинги и Ф. Финка к Р. Кайюа), развитие постструктуралистской концепции эстетических поведенческих практик ("история сексуальности" Фуко ). (См. также " Веселая наука ".)
2. Любовь – Любовь - это слово , охватывающее разнообразные чувства ; я употребляю его преднамеренно, поскольку хочу охватить их все. Любовь как эмоция - я говорю именно о ней, ибо любовь "из принципа " не кажется мне подлинной - находится между двумя полюсами: с одной стороны, чистое очарование созерцания, а с другой - чистая доброжелательность. Моя позиция , однако, в действительности состоит не во враждебности к моральным нормам ; она, в сущности, выражена святым Павлом в отрывке о милосердии. Я не всегда нахожу себя в согласии с этим апостолом, но в этом вопросе я чувствую совершенно то же, что и он - а именно, что никакое повиновение моральным нормам не может заменить любви, и что там, где есть подлинная любовь, она сможет, при помощи разума , создать такие моральные нормы, какие необходимы.
3. Любовь - в философских учениях: 1) " влечение одного одушевленного существа к другому для соединения с ним и взаимного восполнения жизни" (Вл.Соловьев); 2) у Платона стремление человека к совершенной полноте бытия, к преодолению разрыва небесного и земного миров, стремление "творить в красоте"; 3) у Эмпедокла и др. любовь становится силой космического единения, своего рода "всемирной симпатией"; 4) в христианстве мир мыслится сотворенным любовью Божией и жизнь в нем поддерживаемой ею же; Христос признал высшими в Ветхом Завете заповеди о любви к Богу и ближнему и дал ей новый критерий : "Да любите друг друга, как Я возлюбил вас"(Ин.15.12); это любовь жертвенная, она означает верность Христу и всему, Им заповеданному; эта любовь предстает как решимость полностью отдать себя без остатка в служении Богу и ближнему; " мера любви к Богу - это любовь без меры" (Августин); 5) в этике любовь предстает, с одной стороны, как твердая воля давать другим подлинное благо , а с другой - как одно из нравственных чувств, имеющее нечто общее с жалостью , сопереживанием, благоговением и стыдом; в христианской этике любовь также - высшая из "богословских добродетелей" (См. также: АГАПЕ ; ЭРОС )
4. Любовь - влечение одушевленного существа к другому для соединения с ним и взаимного восполнения жизни. Из обоюдности отношений можно логически вывести троякий вид любви: 1) любовь , которая более дает, нежели получает, или нисходящая любовь (amor descendens), 2) любовь, которая более получает, нежели дает, или восходящая любовь (amor ascendens), 3) любовь, в которой то и другое уравновешено (amor aegualis). Этому соответствуют три главные вида любви, встречаемые в действительном опыте , а именно: любовь родительская, любовь детей к родителям и любовь половая (или супружеская). Все три вида имеют свои начатки уже в царстве животном. Первый вид представляется здесь преимущественно любовью материнской (в силу непосредственной физической связи самки с детенышами), но у высших животных и самец начинает принимать участие в заботах о новом поколении. Второй вид любви иногда и у животных отрешается от родовой связи и принимает характер как бы религиозный: такова привязанность некоторых мелких животных к более крупным, дающим им покровительство, особенно же преданность домашних животных человеку . В половой любви у низших животных особь имеет значение только как орудие для увековечения рода, при чем естественно самка первенствует; взаимность является здесь только на мгновение, и затем самец устраняется за ненадобностью (например, пауки, пчелы). У высших животных (особенно у птиц и некоторых млекопитающих) наблюдается более устойчивая половая связь , соответственно возрастающему участию самца в семейных заботах. В мире человеческом мы находим те же три главных вида любви, но с новым, постоянно углубляющимся и расширяющимся значением. Сыновняя привязанность, распространяемая на умерших предков, а затем на более общие и отдаленные причины бытия (до всемирного Провидения, единого Отца небесного), является корнем всего религиозного развития человечества. Родительская любовь, или попечение старших о младших, защита слабых сильными, перерастая родовой быт, создает отечество и постепенно организуется в быт национально-государственный. Наконец, половая любовь, неизменно оставаясь наисильнейшим выражением личного самоутверждения и самоотрицания, вместе с тем все более и более понимается как совершенная полнота жизненной взаимности, и через это становится высшим символом идеального отношения между личным началом и общественным целым. Уже в пророческих книгах Ветхого Завета отношение между Богом и избранною народностью изображается преимущественно как союз супружеский (и отступление народа от своего Бога - не иначе, как блуд). В Новом Завете эта идея переносится на Христа и Церковь , и завершение истории изображается как брак "Агнца" с Его невестою - просветленною и торжествующею церковью "Нового Иерусалима", соответственно сему и земные представители Христа, епископы, становятся в такое же отношение к местным общинам (отсюда выражение: вдовствующая церковь). Таким образом идеальное начало общественных отношений, по христианству, есть не власть , а любовь. С точки зрения нравственной философии любовь есть сложное явление , простые элементы которого суть : 1) жалость , преобладающая в любви родительской; 2) благоговение (pietas), преобладающее в любви сыновней и вытекающей из нее религиозной, и 3) исключительно присущее человеку чувство стыда , которое, в соединении с двумя первыми элементами - жалостью и благоговением - образует человеческую форму половой или супружеской любви ( материя же ей дается физическим влечением, актуальным или потенциальным). В истории религий любовь дважды получила первенствующее значение: как дикая стихийная сила полового влечения в языческом фаллизме (еще сохраняющемся кое-где в виде организованных религиозных общинах, каковы, например, индийские сактисты с их священно-порнографическими писаниями, тантрами), и затем в противоположность с этим, как идеальное начало духовного и общественного единения - в христианской ?????. Естественно, что и в истории философии понятие любви занимало видное место в различных системах . Для Эмпедокла любовь (?????) была одним из двух начал вселенной, именно началом всемирного единства и целости (интеграции), метафизическим законом тяготения и центростремительного движения. У Платона любовь есть демоническое (связывающее земной мир с божественным) стремление конечного существа к совершенной полноте бытия и вытекающее отсюда " творчество в красоте". Это эстетическое значение любви было оставлено без внимания в философии патриотической и схоластической. Своеобразное слияние христианств и платонических идей об этом предмете мы находим у Данта. Вообще в средние века любовь была предметом религиозной мистики - с одной стороны (Викторинцы, Бернард Клервосский и особенно Бонавентура, в его сочинениях ("Stimulus amoris", "Incendium amoris", "Amatorium") и особого рода поэзии - с другой ; эта поэзия, из южной Франции распространившаяся по всей Европе, была посвящена культу женщины и идеализованной половой любви, в смысле гармонического соединения всех трех ее элементов: благоговения, жалости и стыдливости. В эпоху Возрождения (кончая Джордано Бруно ) любовь опять становится предметом философских умозрений в духе платонизма . В новой философии своеобразное понимание любви представляет Спиноза, отождествляющий ее с абсолютным познанием (amor Dei intellectualis) и утверждающий, что философствовать есть не что иное, как любить Бога. В новейшей философии следует отметить остроумную, хотя, и неосновательную теорию половой любви у Шопенгауэра ("Metaphysik der Liebe" в "Parerga u. Paral".). Индивидуацию этой страсти у человека Шопенгауэр объясняет тем, что жизненная воля (Wille zum Leben) стремится здесь не только к увековечению рода (как у животных), но и к произведению возможно совершеннейших экземпляров рода; таким образом, если этот мужчина страстно любит именно эту женщину (и vice versa), то значит, он именно с ней может в данных условиях произвести наилучшее потомство. Ни малейшего поддержания в действительном опыте этот взгляд не находит. Более верные и глубокомысленные указания и намеки (без ясной и последовательной системы) можно найти у Франца Баадера ("Erotische Philosophie" и др.). Вл. С.
5. Любовь - чувство , основанное на осознании Тяжесть? Узнать в Словаре Ожегова. Тяжесть - это...'>тяжести бытия и ощущении небытия, смертности всего живого, вызывающее желание уменьшить эту тяжесть жизни тому существу, кого любишь. Необходимо отличать любовь от похожих на нее чувств, но все же суррогатов любви: полового влечения, секса , вожделения - имеющих самостоятельную ценность , но любовью не являющихся. Понимание (глубокое понимание) бренности существования способствует возникновению любви у тех, кто способен на это. По [16] любовь - чувство, соответствующее отношениям общности и близости между людьми, основанное на их взаимной заинтересованности и склонности . По [7] "различают (начиная с древних стоиков) четыре типа или рода любви: родительскую любовь (storge), дружбу (filia), эротическую любовь(eros) и духовную любовь (agape). Исходя из этого, в человеке можно выделить, по крайней мере, три уровня: растительный, животный и духовный ; любовь может проявляться на каждом из них. Совершенная любовь охватывает сразу все уровни. Первое заблуждение , связанное с любовью, касается ее предмета . Согласно альтруизму , существует любовь к абстрактному и анонимному человеку, и возникает она только, если это действительно чужой человек. Другое заблуждение, к сожалению, очень распространенное, состоит в том, что любовь сводят к одному из ее проявлений, чаще всего - к одному ее уровню. Некоторые люди полагают, что любовь существует только на растительном, половом уровне; к примеру , по-французски "заниматься любовью “означает то же, что совокупляться. Другие - и это заблуждение встречается чаще всего - сводят любовь к чувству. Любовь, несомненно, также и чувство, но не одно только чувство. Полнота любви предполагает также желание служить любимому человеку и делать ему добро ". В общем понять Ю.Бохеньского трудно, но можно. Ассоциативный блок. В достаточно серьезном исследовании о любви Ю.Рюрикова "Три влечения" (которую советую прочитать) есть цитата из индийского трактата о любви "Ветви персика": Влечение души порождает дружбу, Влечение разума - уважение . Влечение тела - желание. Соединение трех влечений порождает любовь.
6. Любовь – чувство устремленности к единению, пониманию, близости с другим человеком, другими людьми, природой, с идеями, идеалами, вплоть до желания слиться с ними, раствориться в них, пожертвовать собой во имя предмета своей любви. В истории культуры любовь понималась и как космическая сила , объединяющая все существующее в мире, и как чувство, вытекающее из «естественной природы» человека . Любовь основывается на общности интересов людей, их потребностей, целей, ценностей и сопровождается сильными эмоциями, отличающимися постоянством. Любовь к другому человеку – «к ближнему» и «дальнему» (мужчине, женщине, родственнику, друзьям, ко всем людям земли) – это утверждение ценности , неповторимости каждого отдельного человека независимо от его положения в обществе, цвета кожи, вероисповедания, политических и иных пристрастий. «Возлюби ближнего, как самого себя»,– говорится в Библии. Но самое трудное для нас – это любовь «к дальнему» – к истине, идеалу , Родине, Народу , Человечеству. Ради этой любви многие готовы отказаться от личного счастья, пожертвовать своей жизнью . Любовь требует от любящего сострадания, терпимости, бескорыстия, сопереживания, чуткости, принятия любимого таким, «какой он есть». Любят не за что-то, а просто так. Кроме того: «Любить значит жить жизнью того, кого любишь» Л. Н. Толстой). Одновременно любовь предполагает оценку предмета любви с позиций высоких моральных принципов и идеалов. Любовь – это действия, способствующие тому, кого любят, стать таким, каким он должен быть. Проявлениями любви могут быть половая любовь, дружба , товарищество, взаимная симпатия , творческое содружество и т. д. Противоположностью любви являются ненависть и равнодушие. Любовь как высшее из человеческих чувств это обязательно - всеполнота нравственности, " влечение одушевленного существа к другому для соединения с ним и взаимного восполнения жизни" (В.С. Соловьев). Отрицая себя как эмпирическое существо во имя другого, человек тем самым утверждается как личность , то есть в подлинном, истинно-человеческом смысле . Любовь – интимное и глубокое чувство, устремленное на другую личность, человеческую общность или идею. Это страстное и волевое утверждение бытия предмета любви. В межличностных отношениях любовь - это прежде всего видение прекрасной индивидуальности другого человека, переживание его уникальности и неповторимости. Она связана со стремлением к глубокому внутреннему союзу с любимым, к взаимослиянию, при котором, однако, каждая сторона сохраняет свою индивидуальность . Любовное отношение к другому человеку необходимо включает в себя такие моменты , как забота , ответственность , знание и уважение . Наряду с индивидуальной избирательной любовью человеческая культура предполагает существование неизбежной любви, распространяющейся на всех людей. Это – любовь-благоволение или любовь-милосердие. Она основана на признании достоинства любого человека и его права на счастье как одного из высших человеческих достижений.
7. Любовь – — интимное и глубокое чувство , устремленность на др. личность , человеческую общность или идею. Л. необходимо включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Л. возникает как самое свободное и постольку “непредсказуемое” выражение глубин личности; ее нельзя принудительно ни вызвать, ни синонимов. Преодолеть - это...'>преодолеть. Важность и сложность явления Л. определяются тем, что в нем, как в фокусе, пересекаются противоположности биологического и духовного, лич- ностного и социального, интимного и общезначимого. Разработанная терминология различных типов Л. существовала в др.-греч. языке . “ Эрос ” — это стихийная и страстная самоотдача, восторженная влюбленность, направленная на плотское или духовное, но всегда смотрящая на свой предмет “снизу вверх” и не оставляющая места для жалости или снисхождения. “ Филия ” — это Л.- дружба , Л.-приязнь индивида к индивиду, обусловленная социальными связями и личным выбором. “ Сторге ” — это Л.-привязанность, особенно семейная, “ агапе ” — жертвенная и снисходящая Л. “к ближнему”. Осмысление Л. в мифе и древнейших системах философии берет Л. как “эрос”, видя в ней космическую силу, подобную силе тяготения. Для греч. мысли характерно учение о Л. как строящей, сплачивающей, движущей и соразмеряющей энергии мироздания (ор-фики, Эмпедокл). Даже Аристотель видит в движении небесных сфер проявление некоей вселенской Л. к духовному принципу движения — неподвижному перво-двигателю (что было теологически переосмыслено в средневековой философии и отразилось в заключительном стихе “Божественной комедии” Данте: “ Любовь , что движет солнце и светила”). Продолжая эту линию, Посидоний разработал учение о всемирной “симпатии” вещей и природных сил, необычайно популярное вплоть до Ренессанса и Нового времени (И.В. Гёте). Другая линия античной философии Л. начинается с Платона , истолковавшего в диалоге “Пир” чувственную влюбленность и эстетический восторг перед прекрасным телом как низшие ступени лестницы духовного восхождения, ведущего к идеальной Л., предмет которой — абсолютное благо и абсолютная красота (отсюда упрощенное выражение “платоническая Л.”). Доктрина Платона, платоников и неоплатоников об “эротическом” пути к абсолюту типологически сопоставима с индуистской мистической доктриной о “бхакти” — экстатической Л., представляющей собой один из четырех возможных путей просветления. Христианство усмотрело в Л. сущность своего Бога и одновременно главную заповедь человеку . При этом речь шла о жертвенной, “все покрывающей” и безмотивной Л. (“агапе”) к “ближнему” — не к “близкому” по роду или по личной склонности, не к “своему”, но к тому, кто случайно окажется близко, и в особенности к врагу и обидчику. Предполагалось, что именно такая Л. сможет побудить любящих принять все социальные дисгармонии на себя и тем как бы отменить их. Ренессанс проявляет интенсивный интерес к платоновской теории “эроса”, восходящего от эстетики чувственного к эстетике духовного (“Диалоги о любви” Леоне Эбрео, J535). Б. Спиноза радикально переосмыслил схоластическое понятие “интеллектуальной Л. к Богу”, это центральное понятие его “Этики” означает восторг мысли перед глубинами ми- рового бытия, не ожидающий для себя никакой ответной Л. из этих глубин. Философия энциклопедистов 18 в., полемизируя с аскетизмом, подчеркивала радостную естественность чувства Л. и сопряженный с ним “правильно понятый интерес” индивида, часто смешивая Л. со “ склонностью ” и “благожелательностью”, а счастье с гедонистическим самоудовлетворением. В эпоху Французской революции 1789 Л. была понята как порыв, разрушающий рамки сословных преград и социальных условностей, воссоединяющий в стихийном единстве “то, что строго разделил обычай ” (Ф. Шиллер). Представители нем. романтизма (Новалис, Ф. Шлегель, Ф.К. фон Баадер) и нем. классического идеализма (И. Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинг, молодой Г.В.Ф. Гегель ) толковали Л. как метафизический принцип единства, снимающий полагаемую рассудком расколотость на субъект и объект . С этой гносео-логизацией проблемы Л. у романтиков соседствует вникание в “темную”, “ночную”, иррациональную психологию Л., порой предвосхищающее психоанализ . Важнейшая линия осмысления Л. на протяжении 19 в. связана с противопоставлением ее “рациональному” буржуазному делячеству. В предельно обобщенном (и отвлеченном) принципе Л. для Л. Фейербаха лежит родовая сущность человека , подвергающаяся отчуждению и извращению во всех религиях мира. Ч. Диккенс и Ф.М. Достоевский противопоставляют эгоизму принципиальной бесчеловечности Л. как жалость и совесть , Л.-самопожертвование, которая “не ищет своего”. Одновременно с этим в пессимистической философии 19 в. ставится задача “разоблачить” Л. Так, для А. Шопенгауэра Л. между полами есть иллюзия , при помощи которой иррациональная мировая воля заставляет обманутых индивидов быть слепыми орудиями продолжения рода. На рубеже 19—20 вв. 3. Фрейд предпринял систематическое перевертывание платоновской доктрины Л. Как и Платон в “Пире”, Фрейд постулирует принципиальное единство истока, соединяющего проявления половой страсти с явлениями духовной жизни; но если для Платона одухотворение “эроса” означало его приход к собственной сущности и цели, то для Фрейда это лишь обман , подлежащее развенчанию переряживание “подавляемого” полового влечения (“ либидо ”). После Фрейда западноевропейский идеализм предпринимает ряд попыток восстановить понимание Л. как пути к глубинной истине и одновременно самой этой истины. В философии жизни Л. выступает в качестве одного из синонимов “жизни”, начала творческой свободы и динамики. М. Шелер видел в Л. акт “восчувствования ценности ”, благодаря которому личность входит в духовное пространство свободы, характеризующей ценностный мир, и впервые по-настоящему становится личностью. Мотив абсолютной свободы Л. в смысле ее недетерминированности подхватывается экзистенциалистами. Представители религиозного экзистенциализма (М. Бубер, Г. Марсель) говорят о Л. как спонтан- ном прорыве из мира “Оно” в мир “Ты”, от безличного “иметь” к личностному “быть”. С. С. Аверинцев Л. чрезвычайно многообразна, она имеет многие виды и формы. Можно говорить об эротической (половой) Л. и Л. к самому себе, Л. к человеку и к Богу, Л. к жизни и к родине, Л. к истине и к добру, Л. к свободе и к славе и т.д. Выделяются также Л. романтическая, рыцарская, платоническая, братская, родительская, харизматическая и т.п. Существуют Л.- страсть и Л.-жалость, Л.-нужда и Л.-дар, Л. к ближнему и Л. к дальнему, Л. женщины и Л. мужчины и т.п. Предложено множество классификаций Л., но все они или неполны и не охватывают всех ее разновидностей, или лишены ясного внутреннего принципа. Самое простое и, как кажется, естественное упорядочение разновидностей Л. — это представление всей области Л. в виде ряда “ступеней”, движение по которым подчиняется определенным принципам (см.: Ивин А.А. Многообразный мир любви // Философия любви. М., 1990. Т. 1). Учитывая классическую традицию, можно выделить девять таких “ступеней”: эротическая Л. и Л. к самому себе; Л. к ближнему; Л. к человеку; Л. к родине, к жизни, к Богу и т.п.; Л. к природе, и в частности космическая Л.; Л. к истине, к добру, к прекрасному, к справедливости и т.п.; Л. к свободе, к творчеству, к славе, к власти, к богатству и т.п.; Л. к игре, к общению, к собирательству, коллекционированию, к развлечениям, к постоянной новизне, к путешествиям и т.п.; влечение к пище, пристрастие к сквернословию и т.п. По мере движения от первой “ступени” к последней уменьшается эмоциональная составляющая Л., непосредственность и конкретность этого чувства. От “ступени” к “ступени” падает также интенсивность Л., охват ею всей души человека. Эротическая Л. и Л. к детям могут заполнить всю эмоциональную жизнь индивида; Л. к творчеству или славе чаще всего составляет только часть такой жизни; пристрастие к игре или к коллекционированию — только один аспект целостного существования человека. Уменьшается от “ступени” к “ступени” и охватываемое Л. множество людей. Эротическая Л. захватывает каждого или почти каждого; Бога, истину или справедливость любят уже не все; Л. к славе или к власти — удел немногих. С уменьшением непосредственности и конкретности Л. растет социальная составляющая этого чувства. Она присутствует и в Л. к себе, и в Л. к детям, но она гораздо заметнее в Л. к власти, к свободе или к богатству. Одновременно все более выраженными и распространенными становятся влечения, полярно противоположные отдельным видам Л. Эротическая Л. не имеет, как кажется, своей ясной противоположности; но уже Л. к жизни достаточно отчетливо противостоит влечение к разрушению и смерти; Л. к истине еще резче противостоит пристрастие ко лжи; почти одинаково распространены и сильны Л. к свободе и неприязнь к ней, “ бегство от свободы ”. И наконец, от “ступени” к “ступени” стандартная оценка тех ценностей, на которые направлена Л., становится все ниже. Можно скорее понять и простить крайности эротической Л. или Л. к жизни, чем крайности стремления к славе или к богатству; равнодушие к красоте извинительнее, чем равнодушие к близким. Несмотря на чрезвычайное разнообразие Л., у разных видов Л. есть существенное внутреннее сходство . Прежде всего, Л. социальна по своей природе. Можно даже сказать, что она является высшим проявлением социальности человека. Это очевидно в случае эротической Л., меняющей свой стиль и способ существования от эпохи к эпохе . Но это достаточно отчетливо видно и в случае гораздо менее ярко выраженных разновидностей Л., таких, как, напр., Л. к азартным играм , которая всегда предполагает напарников, или Л. к коллекционированию антиквариата, которая невозможна в среде, где древнее не отличается от просто старого и ветхого. Л. является ведущей потребностью человека, одним из главных способов укоренения его в обществе. “Что любовь есть вообще драгоценное благо, счастье и утешение человеческой жизни — более того, единственная подлинная ее основа — это есть истина общераспространенная, как бы прирожденная человеческой душе” (С.Л. Франк). Всякая Л. всегда является Л. к конкретным, данным в чувстве вещам. Л. к абстрактному, воспринимаемому только умом, не существует. “Мыслимое не может быть любимым” (Гегель). Л. универсальна: та или иная ее форма доступна каждому. Л. всегда означает новое видение : с ее приходом и ее предмет, и его окружение начинают восприниматься совершенно иначе, чем раньше. Особенно радикально меняет видение эротическая Л. Это “страшное землетрясение души” (Г. Гейне) способно заставить человека смотреть по-новому букв, на все, включая и самого себя. Новое видение, сообщаемое Л., это прежде всего видение в ауре, в модусе очарования. Оно придает объекту Л. особый способ существования, при котором возникает ощущение уникальности этого объекта, его подлинности и незаменимости. Ощущение подлинности находит свое выражение в ритуале и культе , когда объект Л. воспринимается как близкий и в то же время недосягаемо далекий и неприкосновенный. Л., создающая ореол вокруг любимого объекта, сообщает ему святость и внушает благоговение . О том, насколько сильным может быть последнее, говорит, напр., то, что даже самые уродливые изображения Богоматери находили себе почитателей, и даже более многочисленных, чем хорошие изображения. “Самое глупое и бесполезное, — пишет В.В. Розанов, — говорить влюбленному, что “предмет” его не хорош, потому что суть влюбления и заключается в неспособности увидеть, что предмет “не хорош”... Ореол, вне которого не видится предмет любви, — это самое непонятное в ней. Но если бы ореол отсутствовал, все любви пали бы на одного или немногих избранных, наилучших в духовно-физическом отношении людей”. Шопенгауэр и Фрейд полагали, что Л. ослепляет, притом настолько, что в любовном ослеплении человек способен совершить преступление , ничуть не раскаиваясь в этом. Однако Л. не ослепление, а именно иное видение, при котором все злое и дурное в любимом предстает как только умаление и искажение его подлинной природы. Недостатки любимого, замечает Франк, подобны болезни у человека: ее обнаружение вызывает не ненависть к нему, а стремление выправить его. Идея, что сущность Л. в отождествлении влюбленного с предметом его любви, есть уже у Платона, описывающего как любящие были когда-то одним существом, разделенным затем на две, обреченные искать друг друга половины. “Между любящими разрывается перепонка самости, и каждый видит в другом как бы самого себя, интимнейшую сущность свою, свое другое Я, неотличное, впрочем, от Я собственного” (П.А. Флоренский). Соединение двоих в одно связано с изменением видения и возникающим в результате этого ореолом. Ситуация , когда два человека становятся одним и одновременно остаются двумя личностями, парадоксальна. Она ведет к тому, что Л. приобретает не только облик совпадения и согласия, но и характер конфликта и борьбы. “ Условием отождествления “другого” со мною, — пишет Ж.П. Сартр, — является постоянное отрицание мною, что я — этот “ другой ”. Объединение есть источник конфликта и потому, что, если я ощущаю себя объектом для “другого” и намереваюсь ассимилировать его, оставаясь таким объектом, “другой” воспринимает меня как объект среди других объектов и ни в коем случае не намеревается вобрать меня в себя: “... Бытие -для-дру-гого предполагает двойное внутреннее отрицание”. Однако, хотя Л. всегда включает не только единство, но и конфликт, она почти всегда приносит с собою ощущение радости, счастья и специфического внутреннего освобождения. Перечисление особенностей Л. не может быть полным. В ней всегда остается что-то невыразимое, непонятное и даже мистическое. О Соловьев B.C. Собр. соч. СПб., 1909. Т. 7; Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М, 1914; Франк С.Л. С нами Бог. Париж, 1964; Фрейд 3. Избр. Лондон, 1969. Т. 1; Гегель Г.В.Ф. Философия религии . М., 1976. Т. 1—2; Ибн Сына ( Авиценна ). Трактат о Любви. Тбилиси, 1976; Федоров Н.Ф. Соч. М., 1982; Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987; Сартр Ж.П. Первичное отношение к другому: Любовь, язык и мазохизм // Проблема человека в западной философии. М., 1988; Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1988; Философия любви. М., 1990. Т. 1—2; Kama Sutra of Vatsyayna. Bom-bey, 1961; Scheler M. Istota i formy sympatii. Warszawa, 1986. И.П. Никитина
8. Любовь - содержание изначальной интуиции о первопринципе всякого бытия, и, в частности, человеческого бытия. Любовь здесь понимается онтологически, как принцип консубстанциальности бытия, через который раскрывается все его содержание. Этот принцип уже предполагает становление в инобытии, энергии, направленные на себя (составляющие самобытие ) и на инобытие ( воля , познавательная интенция ). Любовь антиномична, предполагает единство с другим и различие с ним - живое тождество , благодаря которому содержит в себе принцип оформления через другого.
9. Любовь - универсалия культуры субъектного ряда, фиксирующая в своем содержании глубокое индивидуально-избирательное интимное чувство , векторно направленное на свой предмет и объективирующееся в самодостаточном стремлении к нему. Л. называют также субъект -субъектное отношение , посредством которого реализуется данное чувство. Для носителя Л. она выступает в качестве максимальной ценности и важнейшей детерминанты жизненной стратегии, задавая специфическую сферу автономии: нельзя произвольно ни вызвать, ни прекратить Л., ни переадресовать ее на другой предмет. Атрибутивным аспектом Л. является особый эмоциональный ореол ее носителя, выражающийся в душевном подъеме и радостной окрашенности мировосприятия. Л. является сложным комплексным феноменом, поскольку возникает в пространстве соприкосновения противоположных начал: индивидуального и общесоциального, телесного и духовного, сугубо интимного и универсально значимого. Такой пограничный характер феномена Л. породил в истории культуры многочисленные типологии ее форм, построенные на основании различных критериев. Так, древнекитайская типология Л., основанная на критерии ее предмета, включает в себя широкий спектр видов Л. от эротической влюбленности, чадолюбия и патриотизма до меломании и "Л. к небу, усеянному звездами". Классической типологией Л. по критерию формы ее проявления является античная типология, различающая такие виды Л., как филия , сторге , агапе и эрос . Из всех типологий Л., предложенных в историко-филофской и культурной традиции , наибольшую роль в развитии европейского самосознания сыграло дихотомическое разделение Л. на земную (грешную) и небесную (праведную и святую). Такое разделение характерно именно для западной культурной традиции и наложило на нее неизгладимый отпечаток. Исходно европейская культура в своей трактовке Л. не отличалась от других культурных традиций: Л. мыслилась как особая мировая сила , играющая важнейшую роль в организации мироздания. Проблема возникновения мира разрешается в креационных мифах посредством сюжета об изначальной (или возникшей из изначального Хаоса ) божественной брачной паре, прародителях вселенной. Богиня-мать в данном случае, как правило , отождествляется с землей (реже - с морем), супруг - с небом : Гея и Уран в древнегреческой мифологии, Герд и Фрейер в скандинавской и т.д. Сакральный брак неба и земли интерпретируется как порождение оформленного мира (пространства между ними). Богиня Л. (древнеиндийская Лакшми , древнегреческая Афродита и др.) возникает как персонификация этого процесса . Так, возникновение Афродиты из пены морской связывает ее с водной стихией, т.е. женскими силами плодородия и созидания; отнесенность же к мужскому началу (море вспенивается от крови оскопленного Урана) делает Афродиту причастной к животворной мужской силе. Афродита олицетворяет сам процесс сакрального брака, т.е. творения мира. В античном пантеоне она не просто персонификация Л., но Л., отнесенной к сакральной паре прародителей мира, мыслимой как креационная сила. Эрос в архаической мифологической традиции трактуется в качестве одной из космических протопотенций (наряду с Хаосом и Геей) и персонифицирует тот важный момент созидания, который мы сегодня назвали бы целеполаганием. Более поздняя мифологическая традиция делает Эроса сыном Афродиты, аналогично тому, как Кама , трактуемый в ведийской мифологии как "саморожденный", в более поздней традиции выступает как сын Лакшми. Подобно Эросу, он олицетворяет векторный аспект Л. как творчества (стремление, влечение , желание ). Раздвоенность образа Эроса и Камы соответствует расслоению базовой мифологемы Афродиты и Лакшми. Как в Древней Греции, наряду с богиней Л., возникшей в акте космогенеза, фигурирует и другая Афродита - дочь Зевса и Дионы, так же и в Древней Индии Лакшми, с одной стороны, всплывает из первозданного океана на цветке лотоса , а с другой - появляется гораздо позднее как дочь Бхригу и Кхьяти. Такой семантический сдвиг связан с интерпретацией мифологическим сознанием такого феномена, как время . Для архаической его трактовки было характерно разделение времени сакрального, отраженного в креационных мифах, и профанного, события которого проецируются на время сакральное . Это проецирование обусловлено рассмотрением мирового процесса как цепи сменяющих друг друга эпох: пройдя круг , мир оказывается перед лицом катастрофы, и поддержание сложившегося миропорядка требует реконструкции креационного акта . Такие реконструкции (сакральные даты календарных праздников) регулярно возвращают вектор из прошлого в будущее к мифологическому времени креационного акта. Таким образом, космический брак неба и земли периодически воспроизводится в календарную дату, а значит вновь и вновь возрождаются все его атрибуты и персонификации - в тем числе и богиня Л. В результате наложения оформляющейся линейной временней схемы на этот циклический процесс повторяющиеся события сакральных циклов выстраиваются в хронологическую последовательность. В рамках античной философии происходит дальнейшее расслоение образа Афродиты, т.е. дифференциация понятия "Л.". Важнейшую роль сыграла в этом процессе философская концепция Платона . Основными компонентами креационного процесса выступают в его концепции "то, что рождается, то, внутри чего совершается рождение, и то, по образу чего возрастает рождающееся. Воспринимающее начало можно уподобить матери, образец - отцу, а промежуточную природу - ребенку" ( Тимей , 50). Однако, мировоззренческие акценты позднеэпической культуры обусловили доминирование в креационной структуре мужского начала : креационный акт стал пониматься как деятельность , субъектом которой выступает мужское начало (активное, а значит - целеполагающее). Отцовский принцип выступает у Платона носителем цели генезиса , т.е. образа ( идеи ) будущего продукта, ибо оформляет вещи по своему образу и подобию. Мир идей-образцов тождественен с небом постольку, поскольку относится к мужскому началу; доминирование идеальных образцов над земными вещами выражает не идеалистические, но лишь патриархальные взгляды. Постичь мир совершенных идей, пребывая среди сотворенных подобий, можно лишь посредством приобщения к тем телесным предметам, где образы воплощены наиболее адекватно, т.е. к прекрасным. Подняться до царства нетленных образцов может лишь влекомый Эросом. Платон строит свою знаменитую лестницу Л. и красоты: от единичного прекрасного тела - к прекрасным телам вообще - затем к красоте души - затем к наукам и т.д. - "до самого прекрасного вверх" (Пир, 211с). Платоном поставлена последняя точка в семантическом расслоении понятия Л.: Л., ведущая человека по первым, доступным большинству, ступеням означенного восхождения, он называет Афродитой Пандемос (Всенародной); поднимающую же на вершину упомянутой лестницы, к самой идее прекрасного, - Афродитой Уранией (Небесной). Аналогичные философские модели могут быть обнаружены и в других культурных традициях, как, например, полная семантическая параллель платонизму в учении о бхакти ("Бхагавад- марга "). Однако, семантическая раздвоенность образа Лакшми в философском умозрении не породила в восточной культуре двух взаимоисключающих трактовок Л. В европейской культуре это тоже произошло не в хронологических рамках классической античности: эстетический идеал калокагатии, характерный для классического полиса , задавал установку на изначальное единство и имманентную гармонию тела и духа. Грек любил и - был он счастлив в своей Л. или нет - не терзался вопросом о ее природе и сущности (см. Сафо, Архилох, Гелиодор, Лукиан и др.). Греческий роман - это всегда история преодоления сугубо внешних препятствий (Харитон, Лонг, Гелиодор - ср. с личными письмами А. Блока или В. Соловьева, чье содержание центрировано проблемой интерпретации Л. как внутренним препятствием между любящими). Оформление двух взаимоисключающих аксиологических трактовок Л. в европейской культуре правомерно связывать с эволюцией неоплатонизма . Согласно Плотину , "всякая душа - Афродита", ибо причастна обоих (и дольнего, и горнего) миров. А поскольку речь идет о божественном восхождении, постольку - в платоновской терминологии - душа мыслится именно как Урания, небесная. Пандемос же, оказавшись отлученной от божественного восхождения, приобрела аксиологически негативную семантику: "при восхождении души к Богу она имеет небесный эрос.., здесь же она становится низменной подобно блуднице" (Плотин), семантическая раздвоенность образа Л. дополняется раздвоением аксиологическим, что радикально трансформирует платоновскую лестницу Л. и красоты: эрос ведет по ней человека вниз. Понятийные структуры неоплатоников послужили фактически готовым инструментом для выражения идей христианской аскезы. Фома Аквинский окончательно расставляет "точки над i", полагая чувственную Л. несовместимой с добродетелью . Христианской ортодоксией жестко противопоставлена возвышенная жертвенная Л. к Господу (Л. небесная) и Л. земная, рассматриваемая лишь в аспекте греховности. Эта антитеза серьезно сказалась на дальнейшем развитии европейской культуры, задав попытки ее преодоления в качестве важнейшей доминанты эволюции европейского искусства, европейской морали и европейской философии. Все многообразные стратегические модели разрешения данной проблемы, предложенные европейской культурной традицией, могут быть объединены в четыре большие группы. 1. Модели, декларативно постулирующее гармоническое единство тела и духа и восполняющие концептуальную недостаточность пафосностью своего претворения в жизнь . К таким моделям может быть отнесена ренессансная парадигма истолкования Л., дерзнувшая в условиях христианского культурного контекста прокламировать тезис о безгрешии плоти в качестве аксиомы. 2. Модели, пытающиеся органично вписать в христианское мировоззрение идею одухотворенности земной Л. К таковым можно отнести позднее францисканство (в частности, его Провансальскую "книжную школу"), где феномен красоты рассматривался как свечение божественной благодати Творца в творении (своего рода "перевод" платоновского эстетизма на язык теологии). 3. Периферические (по отношению к ортодоксии) модели, пытающиеся с помощью сложных семиотических построений "легализовать" феномен телесности, задав ему особую, символическую интерпретацию. Сюда относятся: трактовка эротического вектора Л. как принципиально асимптотичного и незавершенного (куртуазная концепция "amor-entrave"), погружение эротических сюжетов в особое игровое пространство (поэзия трубадуров), корреляция Л. и ратной славы (Л. как награда за подвиг в северофранцузском рыцарском романе "артуровского цикла "), культивируемые в поэзии спекулятивные формы эротической лирики (монастырская литература Овидианского возрождения), а главное - сопряжение Л. со стремлением к знанию истины и к истинному знанию (повсеместно - от ортодоксальных мистиков до сожженного ортодоксами Бруно). 4. Особое место среди рассматриваемых попыток преодолеть разорванность представлений о Л. в европейском менталитете (а стало быть, и разорванность самого этого менталитета) занимают модели, предлагающие отказаться от попыток такого преодоления. Подобная позиция может, на первый взгляд, показаться экстравагантной, на деле же она базируется на мужестве не закрывать глаза на наличие упомянутой разорванности, не уповать идиллически на беспроблемное исчезновение аксиологического дуализма в интерпретации Л., а пытаться выстроить стиль и образ жизни в условиях конфликтного миросозерцания. Формы таких моделей весьма различны: от интеллектуалист-ских концепций рафинированных философов (типа Декарта) до страстных воззваний пламенных проповедников (типа Савонаролы). Ни одна из названных программ не решает в полной мере задачи создания непротиворечивой и нетравмирующей концепции Л. как целостного феномена. Проблема противостояния телесного и духовного аспектов Л. дает о себе знать и в рамках философии 20 в. С одной стороны, в 20 в. широкое развитие получает натуралистическая традиция интерпретации Л.: пансексуализм классического психоанализа , концепция невротизма Райха, теория "биологической недостаточности" человека Гелена, трактовка Плеснером телесности как сферы реализации человеческой сущности, трактовка эроса как фундаментального феномена (наряду с властью , игрой и смертью ) в феноменологической антропологии Э. Финка, концепция нейрофизиологического детерминизма Рорти и др. Однако, столь же ярко представлены в философии 20 в. и альтернативные концепции, продолжающие традицию трансцендентализма в интерпретации Л. Так, в концепции Тиллиха, Л. оценивается как связующее звено между сакральной и профанной историей: "вспышка" сакральной истории в профанную, открывающая подлинный смысл повседневных событий, требует кайроса , т.е. выдающегося, масштабного деяния, обнажающего сакральную подоплеку повседневной событийности. Большой кайрос - это грандиозный и радикальный исторический поворот; малый кайрос - это такое отношение человека к человеку, в котором сквозь ткань профанного отчетливо светится сакральная основа, по своему значению и роли в истории он равнозначен большому кайросу. Аналогично, в рамках тенденции аджорнаменто Л. рассматривается как личностно-созидающяя сила ("новая антропология " Гвардини, " философия интегральности" М.Ф. Шакка). Сюда же примыкает и концепция Шелера, в понимании которого Л. является тем инструментом, с помощью которого возможно постижение глубинных надвитальных ценностей, отличающих личность от так называемого "эмпирического индивида ". Современная философия постмодерна предлагает радикально новую стратегию интерпретации Л. Прежде всего, она включает в себя программу декогнитизации Л., основной пафос которой заключается в отказе от классических парадигм "Л. к знанию" и "знания посредством Л." (П. Слотердайк). Радикально новую ориентацию получает в постмодернизме и семиотический подход к феномену Л. Структурный психоанализ выявил языковую артикулированность бессознательной сферы, что было оценено в качестве обоснования символической природы желания (Лакан). На этой основе в постмодернизме оформляется философия "новой телесности": " телесность текста " (Барт), " мышление интенсивностей" (Лиотар), " игра сингулярностей" (Батай). В рамках философии "новой телесности" бессознательное оказывается естественным, но не органическим, а желание телесным, но вне физиологии. В терминологии А. Шеридана, если классика была культурой аппетита, то постмодерн - культура неутоленности (ср.: "мышление соблазна" у Бодрийара и "философию желания" Делеза и Гваттари). Контуры новой парадигмы интерпретации Л. очерчиваются в современней философии постмодернизма на стыке таких тенденций, как постмодернистское переосмысление феномена взаимопонимания в контексте субъект-субъектных отношений (Батай, Бланшо, Ф. Джеймисон, Эко), новая - расширительная - трактовка дискурса как средства коммуникации (от Хабермаса к Гоулднеру), синтетическая тенденция в развитии экзистенциальной и психоаналитических программ в современной философии (концепция "бытия-друг-с-другом" как нераздельного и неслиянного у Бинсвангера), разработка игровых моделей человеческого существования в современной антропологической феноменологии (от Хейзинги и Ф. Финка к Р. Кайюа), развитие постструктуралистской концепции эстетических поведенческих практик ("история сексуальности" Фуко ). См. также: Секс , Эрос, Агапе, Филия, Сторге, " Веселая наука ". © М.А. Можейко
10. Любовь - чувство , соответствующее отношениям общности и близости между людьми, основанным на их взаимной заинтересованности и склонности . Проявления Л. могут быть самыми различными: половая Л., разнообразные чувства взаимной симпатии и дружбы между людьми (в самом широком смысле -взаимоотношения людей в об-ве, основанные на общности устремлений и интересов), наконец, положительное отношение человека к объекту познания и практической деятельности - (Л. к природе, к истине, к жизни и т. п.). В самом же обобщенном, абстрактном смысле Л. понимается в этике и философии как такое отношение между людьми, когда один человек рассматривает др. как близкого, родственного самому себе и тем или иным образом отождествляет себя с ним: испытывает потребность к объединению и сближению; отождествляет с ним свои собственные интересы и устремления; добровольно физически и духовно отдает себя др. и стремится взаимно обладать им. Противоположностью Л. является ненависть . Категория Л, играла большую роль в истории моральных учений, этики и даже философии. Понятие Л. как представление об особого рода общности между людьми с самого начала возникает в моральном сознании человечества в противовес той действительной разобщенности людей в об-ве, к-рая обусловлена противоположностью частных интересов. В условиях частной собственности и классовых антагонизмов Л. в качестве принципа человеческих взаимоотношений реально возможна лишь в крайне узких рамках. Она почти целиком замыкается сферой личных отношений людей, находящихся в кровнородственных, брачных, семейных или дружественных связях (между супругами, родителями и детьми, близкими друзьями). Но именно в этих отношениях люди часто видели для себя идеал совместной и даже общественной жизни. Неудовлетворенность взаимной отчужденностью, соперничеством, враждой очень давно породила у людей мечту об установлении Л. не только между отдельными индивидами, но и между всеми людьми, во всех сферах их социальной жизни. Так возникает заповедь «Возлюби ближнего, как самого себя», к-рую мы находим в Библии (« Левит », VI в. до н, э.). Христианство придало этой заповеди специфически религиозное толкование (в основе принципа Л. лежит происхождение всех людей от бога). Уже сама религиозная форма истолкования данной заповеди отражала практическую невозможность ее реального осуществления в об-ве, основанном на частной собственности. В то же время , по мере того как в процессе общественного развития половая Л. и дружба все более наполнялись нравственным содержанием (Брачно-семейная мораль ), ее стали рассматривать как высший образец социальных отношений между людьми вообще. Примером может служить этическое учение Фейербаха , к-рый идеальным мыслил об-во, основанное на естественном влечении, Л. людей друг к другу. Проповедь Л. с самого начала имела крайне противоречивый смысл. С одной стороны, она воплощала в себе стремление трудящихся к установлению подлинно человеческих отношений в об-ве, к преодолению противоположности частных интересов. Сыграв важную роль в устранении мести как родового принципа осуществления справедливости, заповедь Л. вместе с тем настраивала людей на отказ от всякого насилия в борьбе за справедливость («Возлюбите врагов ваших»). Ведь Л. как моральное понятие христианства предполагает отказ от собственных интересов ради служения др. ( Альтруизм ), смирение , непротивление злу насилием , прощение врагу, нанесшему зло, сострадание к «грешнику». Поэтому, с др. стороны, принцип Л. стал использоваться в господствующей идеологии классового об-ва как средство сохранения эксплуатации и социальной несправедливости. Он воспитывал людей в духе покорности к угнетателям. В этой идеологии заповедь Л- приобретала все более лицемерный смысл: она была призвана не действительно уничтожить отношения вражды, а лишь создать у людей иллюзию, что помимо этих реальных общественных отношений существуют еще нек-рые потусторонние законы «Л. между ближними» ( Теономная этика ). Коммунистическая нравственность впитала в себя подлинно гуманистическое содержание многовековой мечты человечества об отношениях Л. между людьми. Но она отрицает в принципе Л. все то, что способствует сохранению социальной несправедливости. Сама проблема установления подлинно человеческих отношений между людьми решается здесь путем революционного преобразования социальных отношений, предполагает, прежде всего, уничтожение частной собственности, обусловливающей их несправедливость. Далее, Л. к людям понимается как требование практически служить интересам всего человечества, А это означает, что Л. невозможна без непримиримости к носителям зла, без борьбы с классовыми, идейными врагами. В отношениях между людьми, объединенными общими целями, Л. предполагает уважение к человеку, т. е. не всепрощение, а высокую требовательность к каждому. На место абстрактной проповеди «Возлюби ближнего» коммунистическая мораль выдвигает более широкие и одновременно более конкретные принципы -коммунистический гуманизм , коллективизм и товарищескую взаимопомощь , дружбу народов, солидарность с трудящимися всех стран.
11. Любовь - в широком смысле стремление друг к другу, предполагающее в своем существовании уважение друг друга и даже способствующее этому. Древнеинд. веды и древнегреч. философия (Гесиод, Эмпедокл) расценивают в этом смысле любовь как космический принцип , посредством которого усмиряется и объединяется Вселенная во всем ее стремящемся к распаду обилии сил и форм. Перенесенная на человека , любовь означает, с одной стороны, телесно-душевный принцип продолжения рода (см. Эротика ), с др. стороны, душевно- духовный принцип "платонической любви", свободной от всякого желания обладания. Христианство проповедует любовь между Богом и человеком (сострадательная любовь Бога, почтительная любовь человека), так же как и людей между собой ( заповедь христ. любви к ближнему, причем понятие ближнего распространяется на всех людей - и на друзей, и на врагов). Шопенгауэр рассматривает любовь как равную состраданию. В этике любовь - это " добродетель , личности в отношении к др. личности, представляющая собой частичку ценности личности любящего и направленная на ценность личности любимого, преданность ему... Ибо все, что есть в тебе ценного, выполняет свое назначение тем, что является также ценным "для кого-то"... Любящий дает любимому... новое измерение своей сущности - быть "для него" (в то время как обычно он - только бытие "в себе"). Личная любовь является для личности дополнением к его ценности, приданием смысла его бытию" (Н. Гартман); см. Любовь к дальнему . В теории познания любовь - предпосылка и начало процесса познания (см. Повиновение , Отдавание себя , Объективность ). Августин говорит: "Tantum cognoscitur, quantum diligitur" (лат. - "Мы познаем в той мере, в какой любим"); аналогичное утверждают Гёте, Леонардо да Винчи, Джордано Бруно . У Паскаля любовь ("сердце") прокладывает разуму дорогу к вещам и людям. Отношение между любовью и познанием , глубоко проникающее в суть всего существующего, вскрыл прежде всего Макс Шелер ("Liebe und Erkenntnis", в "Schriften zur Soziologie und Weltanschauungslehre", Bd. I, 1923); " порядок любви" (лат. ordo amoris ), т.е. такой порядок, согласно которому человек уважает этические ценности (см. Этика ) и сообразует с ними свое поведение , является самой значительной индивидуальной отличительной чертой его личности. С точки зрения Сартра, любовь по своему существу есть план , как заставить себя полюбить. Идеал , цель и ценность любви состоят в том, чтобы влиять на свободу другого, но вместе с тем оставлять ее невредимой: она должна сама побудить себя к тому, чтобы стать любовью. "Желать стать любимым - значит желать принудить другого все вновь и вновь создавать меня как условие своей свободы".
12. Любовь – — интимное и глубокое чувство , устремленное на др. личность , человеческую общность или идею. Л. включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Л. возникает как самое свободное и “непредсказуемое” выражение глубин личности; ее нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть. Важность и сложность явления Л. определяются тем, что в нем, как в фокусе, пересекаются противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого. В мифе и древнейших системах философии Л. понимается как “ эрос ”, космическая сила , подобная силе тяготения. Для греч. мысли характерно учение о Л. как строящей, сплачивающей, движущей и соразмеряющей энергии мироздания ( орфики , Эмпедокл). Даже Аристотель видит в движении небесных сфер проявление некоей вселенской Л. к духовному принципу движения — неподвижному перводвигателю. Др. линия античной философии Л. начинается с Платона , истолковавшего в диалоге “Пир” чувственную влюбленность и эстетический восторг перед прекрасным телом как низшие ступени лестницы духовного восхождения, ведущего к идеальной Л., предмет к-рой — абсолютное благо и абсолютная красота . Христианство усмотрело в Л. сущность своего бога и одновременно гл. заповедь человеку . Спиноза радикально переосмыслил схоластическое понятие “интеллектуальной Л. к богу”; это центральное понятие его “Этики” означает восторг мысли перед глубинами мирового бытия, не ожидающий для себя никакой ответной Л. из этих глубин. В эпоху Великой французской революции Л. была понята как порыв, разрушающий рамки сословных преград и социальных условностей. Представители нем. классического идеализма (Фихте, Шеллинг, молодой Гегель ) толковали Л. как метафизический принцип единства, снимающий полагаемую рассудком расколотость на субъект и объект . Важнейшая линия осмысления Л. на протяжении 19 в. связана с противопоставлением ее “рациональному” буржуазному делячеству. В предельно обобщенном (и отвлеченном) принципе Л. для Фейербаха лежит родовая сущность всех религий мира. На рубеже 19—20 вв. Фрейд предпринял систематическое перевертывание платоновской доктрины Л. Если для Платона одухотворение “эроса” означало его приход к собственной сущности и цели, то для Фрейда это лишь обман , подлежащее развенчанию “подавляемого” полового влечения (“ либидо ”), философии жизни Л. выступает в качестве одного из синонимов “жизни”, начала творческой свободы и динамики. Мотив абсолютной свободы Л. в смысле ее недетерминированности подхватывается экзистенциалистами. Представители религиозного экзистенциализма (Бубер, Марсель) говорят о Л. как о спонтанном прорыве из мира “Оно” в мир “Ты”, от безличного “иметь” к личностному “быть”. В марксистской философии Л. трактуется в контексте диалектике - материалистического понимания личности, ее духовного мира, соотношения с об-вом. Одним из важнейших компонентов эмоциональной жизни является Л., проявляющаяся в форме переживания, оценочного отношения и избирательной активности личности. Л. есть достояние общественно развитого человека. Она имеет свои биологические предпосылки у животных, выражающиеся в родительском и половом инстинктах. История об-ва, социально-трудовая деятельность , общение , искусство подняли эти биологические инстинкты до уровня высшего, подлинно человеческого нравственно-эстетического чувства . Л. индивидуальна и в каком-то смысле уникальна, отражая неповторимые черты жизненного пути каждого человека, быт и нравы народа , своеобразие определенной культуры.
