Успенский –
Успенский (Глеб Иванович) - известный писатель. Род. 14 ноября 1840г. в Туле, где его отец, сын сельского дьячка, служил секретарем палатыгосударственных имуществ. Учился в тульской и черниговской гимназиях;поступил сначала в петербургский унив., по юридическому факультету,потом перешел в московский, но по недостатку средств не мог окончитькурса и вышел из университета в 1863 г. В это время умер его отец, исемья осталась без всяких средств. У. был вынужден усиленно заниматьсялитературной работой, к которой он обратился еще в бытность своюстудентом, сотрудничая в журнале Колошина "Зритель", где в 1862 г.напечатан был его первый рассказ: "Старьевщик". В 1864 - 1865 гг. в"Русском Слове" появилось, за подписью У., несколько рассказов из бытамелкого чиновничества, не попавших ни в одно собрание его сочинений;только немногие из них перепечатаны в изданной В. Е. Генкелем книжке: "Вбудни и в праздник. Московские нравы" (СПб., 1867). Литературнаяизвестность У. начинается с 1866 г., когда в "Современнике" явились егоочерки: "Нравы Растеряевой улицы". Продолжение этих очерков печаталось в"Женском Вестнике" 1867 г. В том же году несколько очерков У. появилосьв "Деле", а начиная с 1868 г. он стал печатать свои произведения почтиисключительно в "Отеч. Записках", лишь изредка помещая мелкие вещи вдругих изданиях, напр. ("СПб. Ведомости", 1876 - письма из Сербии,"Pyccкие Ведом.", 1885 - письма с дороги). После прекращения "Отеч.Записок" У. был сотрудником сначала "Сев. Вестн.", затем "РусскойМысли". В начале 1893 г. его постигла душевная болезнь, положившая конецего литературной деятельности. Последнее его произведение - небольшаясказка - напечатано в "Русском Богатстве" того же года. Отдельно изсочинений У. в первый раз изданы были Печаткиным "Очерки и Рассказы"(СПб., 1866). Это издание, с дополнениями, повторено в 1871 г. В том жегоду явилось "Разоренье", а в следующем - "Нравы Растеряевой улицы"."Наблюдения одного лентяя" и "Про одну старуху" напечатаны были в 1873г. в виде отдельного томика "Библиотеки современных писателей". Послетого явились еще: "Глушь. Провинциальные и столичные очерки" (Cпб.,1875) и "Из памятной книжки. Очерки и рассказы Г. Иванова" (СПб., 1879).В 1885 г. вышло собрание сочинений У. в 8-ми тт., за которым вскорепоследовали три издания Павленкова - два первые в двух, третье в трехтт. В этом последнем издании собрано все напечатанное У. с 1866 г., заисключением указанных выше очерков, двух небольших рассказов, помещенныхв "Иллюстрированной Газете" В. Р. Зотова, 1873 г. (там же, 1873, № 1,впервые напечатан и портрет У.), рассказа "Злые новости" ("Отеч. Зап. ",1875, № 3) и "Воспоминания о Некрасове" ("Пчела" М. О. Мивешина, 1878,янв.). Литературную деятельность У. можно разделить на два периода. Впервом - приблизительно до конца 70-х годов - У. являетсяпреимущественно бытописателем разного мелкого городского люда -мастеровых, мещан, маленьких чиновников и т.п. "обывателей", с ихежедневными нуждами и тревогами в борьбе за существование и с ихсмутными порываниями к лучшей жизни. Сюда же примыкают картинки из жизнипровинциального и столичного "мыслящего пролетариата", с его идеальнымистремлениями, надеждами и тяжелыми разочарованиями, и путевые очерки иззаграничных поездок У., побывавшего во Франции (после коммуны), затем вЛондоне и, наконец, в Сербии, вместе с русскими добровольцами 1876 г. Вовтором периоде своей деятельности У. является представителем так назыв."народничества", избирая предметом своих изучений и очерков почтиисключительно различные стороны деревенской жизни. Развитие и содержаниеэтой деятельности У. вполне отвечало характеру и интересам русскогообщества 60-х и 70-х гг. В эпоху реформ, когда молодой писатель впервыевыступил на литературном поприще, внимание нашей передовой литературыпоглощено было "разночинцами" той общественной среды, мимо которойпрежде обыкновенно проходили без внимания и которая в эту пору сразувыдвинула в литературу нескольких крупных представителей. Успенский посвоему происхождению сам принадлежал к этой среде, сам жил ее жизнью и сдетства вынес на себе все ее горести и лишения. Одаренный от природыотзывчивым сердцем, он уже в ранней юности глубоко прочувствовал всютяжесть, а нередко и безвыходность этих темных существований,изобразителем которых он явился в первых своих произведениях. "Вся мояличная жизнь" - говорит он в своей автобиографической записке, - "всяобстановка моей личной жизни до 20-ти лет обрекала меня на полноезатмение ума, полную погибель, глубочайшую дикость понятий,неразвитость, и вообще отделяла от жизни белого света на неизмеримоерасстояние. Я помню, что я плакал беспрестанно, но не знал, отчего этопроисходит. Не помню, чтобы до 20ти лет сердце у меня было когда-нибудьна месте. Начало моей жизни началось только после забвения моейсобственной биографии, а затем и личная жизнь, и жизнь литературнаястали созидаться во мне одновременно собственными средствами". В первомсвоем более крупном произведении: "Нравы Растеряевой улицы" У. явилсяправдивым изобразителем жизни того мелкого серого люда, к которому онприсмотрелся у себя на родине - его нравов и понятий, дикого невежестваи горького пьянства, ничтожества, бессилия и почитания "кулака", того,"что изуродовало нас и заставило нутром чтить руку бьющего паче ближнегои паче самого себя..." - "Вот какие феи", говорит У., "стояли у нашейколыбели. И ведь такие феи стояли решительно над каждым движением, чембы и кем бы оно ни возбуждалось. Не мудрено, что дети наши пришли в ужасот нашего унизительного положения, что они ушли от нас, разорвали снами, отцами, всякую связь..." От этого статического изображенияобщества У. переходит к динамическому - к изображению того движения,которое началось в пору перелома русской жизни, "когда в наших местахобъявились новые времена" и одни стали подниматься снизу вверх, другие,наоборот, падать сверху на самое дно, так как старый, питавший их складжизни, уже отошел в историю, а к новому приспособиться они были не всилах. Это перемещение центра тяжести - все в той же общественной среде,которую У. изображал и ранее - составляет содержание ряда новых очерков:"Разоренье", "Новые времена - новые заботы" и др. Рассчитавшись в первыхсвоих произведениях с той "биографией, которую ему необходимо былозабыть, чтобы начать новую жизнь "собственными средствами", У. обратилсяк этой новой жизни. "Все; что накоплено мною собственными средствами вопустошенную забвением прошлого совесть", говорит он в автобиографии,"все это пересказано в моих книгах, пересказано поспешно, как пришлось,но пересказано все, чем я жил лично. Таким образом, вся моя новаябиография, после забвения старой, пересказана почти изо дня в день вмоих книгах. Больше у меня в жизни личной не было и нет". Эти слова какнельзя точнее обрисовывают и отношение самого писателя к изображаемой имжизни: он - не посторонний, более или менее равнодушный наблюдательпроходящих мимо него явлений; он переживает их на самом себе, отзываясьна них всем своим существом, глубоко чувствуя своим отзывчивым сердцемвесь трагизм захватывающих его положений, пробивающийся наружу нередкоиз-под комической внешности. "На дне каждого его рассказа", говорит Н.К. Михайловский, "лежит глубокая драма"; Впечатление? Узнать в Философском словаре. Впечатление - это...'>впечатления, для него самогомучительные, "льются как жидкость из переполненного сосуда". Чаще всегожизнь дает ему ряд положений внешне комических, под которыми чувствуетсяглубокий внутренний трагизм; впечатление усиливается и обостряется этоюпротивоположностью внешности с внутренним содержанием наблюдаемыхфактов. Самый мелкий, повседневный Случай, виденный, слышанный илипросто вычитанный из газет, Случай, мимо которого большинство проходитсовершенно равнодушно, ничего не замечая, ни о чем не думая, для У.получает серьезное и общее значение, глубоко западает в его ум и душу и"сверлит" их до тех пор, пока не найдет себе исхода в простом,безыскусственном, но проникнутом страстною силою рассказе, где каждоеслово пережито написавшим его. Повествуя о том, как новое общественноедвижение 60-х гг. отозвалось в низших слоях городского населения, кудапостепенно стали проникать новые, неведомые ранее мысли, разъедающиепрежний строй жизни и по-видимому прочно установившихся понятий, У.характеризует этот процесс названием "болезни совести" или стремления к"сущей Правда? Узнать в Словаре синонимов. Правда - это...'>правде". Правда настойчиво предъявляет свои права срединасыщенной всевозможною тяготою действительности: "никогда еще так неболели сердцем, как теперь", говорит У. Эта болезнь наблюдается имповсюду - и среди людей темных, инстинктивно порывающихся осмыслить своесуществование, и среди "интеллигентных неплательщиков": всех гложет тотже "червяк", у всех "душа не на месте" и тревожно ищет равновесия,утраченной цельности. Всего сильнее и мучительнее болел сердцем самписатель, чутко подмечавший и отражавший в своих произведениях это общеебеспокойное состояние. Во всей русской литературе еще не было и до сихпор нет другого писателя, у которого это беспокойное искание "грядущегограда" сказалось бы с такой захватывающей искренностью и с такойглубокой скорбью. Вторая половина 70-х гг., когда У. возвратился вРоссию из заграничной поездки, также оставившей свой след в том, что онназывал своей "душевной родословной", характеризуется в нашей литературеразвитием так назыв. "народничества". Это было время, когда впервыеполучило ясную формулировку сознание "неоплатного долга" интеллигенциинароду, послышались призывы "в деревню" и началось "хождение в народ",отразившееся в литературе, на первых же порах, расцветом "мужицкой"беллетристики. Это общее веяние той поры не могло не захватить и У., вглазах которого мужик рисовался тогда "источником искомой правды".Случай доставил Успенскому возможность стать с этим источником внепосредственные отношения: он приглашен был заведывать крестьянскойссудо-сберегательной кассой в одном из уездов Самарской губ. и, такимобразом, мог проверить на опыте свои теоретические представления одеревне. Эта проверка, результатом которой явился ряд новых очерковдеревенской жизни, произвела на самого У. крайне удручающее впечатление:она разрушила те кабинетные иллюзии, которым предавались народолюбцы,идеализировавшие мужика, как носителя всевозможных добродетелей.Деревенская жизнь повернулась к У. своей оборотной стороной; он увидел вней господствующее стремление - "жрать", которое разрушает всенравственные понятия, сводя всю жизнь к измышлению способов добычи денеги отдавая деревню во власть "кулакам". Этот вывод, сделанный У. собычною для него полною искренностью, для многих явился неожиданным, ноедва ли не более всех - для самого У. "Я в течение полутора года не знални дня, ни ночи покоя", писал он. "Тогда меня ругали за то, что я нелюблю народ. Я писал о том, какая он свинья, потому что он действительнотворил преподлейшие вещи... " С этим безотрадным выводом он не всостоянии был помириться. "Мне нужно было знать", говорит он, "источниквсей этой хитроумной механики народной жизни, о которой я не могдоискаться никакого простого слова и нигде. И вот, из шумной,полупьяной, развратной деревни забрался я в лес Новгородской губ., вусадьбу, где жила только одна крестьянская семья. На моих глазах дикоеместо стало оживать под сохой пахаря, и вот, я тогда в первый раз вжизни увидел действительно одну подлинную, важную черту в основе ихжизни русского народа, именно - власть земли. Таким образом, поискиидеала в деревне привели У. к заключению, что "воля, свобода, легкоежитье, обилие денег, т. е. все то, что необходимо человеку для того,чтобы устроиться, мужику причиняет только крайнее расстройство, до того,что он делается вроде свиньи"; спасти его от этого расстройства можеттолько "власть земли", т. е. полная зависимость всего строя крестьянскойжизни от ее основной цели - земледельческого труда, который дает мужикухлеб, но зато и создает для всей его деятельности строгие рамки. Землянужна народу не только как обеспечение его хозяйственного положения, нои как ручательство его нравственного равновесия; от этой власти он неможет уйти не только потому, что рухнет все его хозяйство, но и потому,что жизнь его потеряет тогда всякий смысл. Исходя из этого общегоначала, У. является решительным защитником власти крестьянского "мира" исхода, как единственно нормальной для деревни; в установившемся векамиобщинном укладе сельской жизни он видит корень всей народнойнравственности, а вторжение в общинный быт индивидуализма признаетгибельным и разрушительным. В этом духе написаны им "Власть земли" идругие позднейшие очерки из народного быта. - Внешняя форма произведенийУ. отличается недостаточностью литературной отделки: он не могзаботиться о слоге и художественности не только потому, что не имелвремени этим заниматься, но в особенности потому, что это противоречилобы его нервной, страстной натуре, побуждавшей его как можно скореепередавать свои впечатления в том самом виде, как они ложились ему надушу. Он дает читателю обрывки, недосказанные рассказы, торопливонабросанные мысли, которые он и сам называет "черной работойлитературы", в широкой мере примешивая к изображению типов и сцен изжизни публицистические рассуждения. Все, им написанное, производитвпечатление возбужденной речи нервного человека, который спешитподелиться с другими тем, от чего в данную минуту болит его сердце. Этипроизведения даже как-то странно назвать обычным словом беллетристика,Н. К. Михайловский недаром видит в них скорее "оскорбление беллетристикидействием", - до такой степени У. нарушает общепринятые манеры повестиили рассказа. Несмотря на это, У. обладает большим художественнымталантом: при полном отсутствии каких-либо украшений речи, картинностьего изображений большею частью очень сильна, благодаря способности меткоуловить и наглядно передать виденное и слышанное. Самое выдающееся исамое ценное свойство У. - его безусловная и всегдашняя искренность. Онвсегда прямо высказывает свои мысли и смело договаривает их до конца,хотя бы они шли в разрез с понятиями, установившимися в том кругу, ккоторому он сам принадлежит. По справедливому замечанию Н. К.Михайловского, У. нередко открыто "делает дерзости духу времени". Этапрямота и независимость убеждений У., вместе с его горячей сердечнойотзывчивостью и неустанным исканием правды, делают его одним из самыхзамечательных и привлекательных писателей своего поколения и времени.См. ст. Н. К. Михайловского при Павленковских изд. сочинения У. и в"Соч. " Михайловского (т. VI); Скабичевский, "Беллетристы-народники" и"История нов. русской лит. "; Протопопов, в "Русской Мысли" (1890, №№ 8и 9); Ср. Миллер, "Г. И. Успенский. Опыт объяснительного изложении егосочинений" (СПб., 1889); А. Н. Пыпин, "История русской этнографии" (т.II, гл. XII). П. Морозов.
